Мне особенно запомнилась рыбалка из моего детства. Было мне тогда лет четырнадцать. Этот день мне часто вспоминается. В нём причудливо переплелись воспоминания о раннем деревенском утре, о деревне моего детства, о моём дедушке.
Уже несколько дней стояла жаркая солнечная погода. Был конец июля, макушка лета. Летние каникулы были в самом разгаре. Мы с братом, который младше меня на два года, отпросились у родителей в деревню к дедушке. Наши сборы были недолгими. Мы взяли удочки, которые привязали как всегда на рамы велосипедов, а садок, жестяную баночку из-под консервов, для червей, положили на багажник моего велосипеда.
Надо отметить, что у нас с братом, которого зовут Дима, были чудесные по тем временам велосипеды- марки «Урал». Наши родители хоть и жили небогато, но все-таки делали нам иногда замечательные подарки. К их числу и относились эти большие, для взрослых, зелёные, с блестящим, хромированным рулём и багажником велосипеды. Стоили они тогда пятьдесят пять рублей.
Сегодня нам, получающим заработную плату с тремя, четырьмя нулями, пережившим времена, когда все были миллионерами, эта цена может показаться смешной. Но не надо забывать, что всё познаётся в сравнении. Большинство жителей нашего города получали заработную плату всего лишь около ста рублей. Поэтому и буханка ржаного хлеба ценой тринадцать копеек не казалась такой уж дешёвой.
Закончив сборы, мы вскочили на своих железных коней и отправились в путь. Дедушка жил километрах в шести от нашего города. К деревне вела хорошая, покрытая асфальтом дорога, от первого и до последнего километра проходившая среди лесов.
Улица, на которой мы жили, выходила к лесу. Но сказать слово «лес», значило ничего не сказать. Это был не лес, а величественный сосновый бор, с могучими, высокими, достающими своими вершинами небо деревьями. В этом бору мы знали все тропинки, все грибные и ягодные места.
Вообще говоря, мы с братом и ещё двумя троюродными братьями, жившими по соседству, исходили-изъездили все окрестности нашего города в радиусе десяти – пятнадцати километров. Времена тогда были спокойные, жизнь текла размеренно, неторопливо. Может быть, так только казалось потому, что мы были детьми. Но, однако, же, родители совершенно не боялись отпускать нас одних в эти дневные, а иногда и с ночёвкой, походы.
Желая сократить часть пути, мы отправились через сосновый бор. Воздух в сосновом бору особенный: лёгкий, невесомый, настоянный на ароматах лесных трав с ядрёным привкусом смолы. Дышишь таким воздухом и не можешь надышаться.
Как-то, уже много лет спустя, после многих лет жизни в городе, я попал в такой же сосновый бор. За день пребывания в нём, этот целительный запашистый воздух так подействовал на меня, что к вечеру я почувствовал лёгкое головокружение и вместе с тем такой прилив бодрости и хорошего настроения, которое ощущалось в течение нескольких последующих дней. Вот тогда я и понял, почему в наших местах все детские лагеря отдыха строят именно в сосновых лесах.
Проехав через бор и вволю надышавшись его смолистым воздухом, мы выехали на шоссе и поехали по его краю вдоль обочины. Ездить по шоссе на велосипеде в то время было совершенно безопасно. Практически по дороге ходили только маршрутные автобусы да проезжали редкие грузовые автомобили. Легковых машин почти не было. В это трудно сейчас поверить, когда в городах количество автомобилей давно уже перевалило за двести на одну тысячу жителей. Но в то далёкое время редкие семьи имели легковые автомобили.
Так, неспешно крутя педали, мы проехали несколько километров по почти ровной дороге и добрались, наконец, к длинному и пологому спуску, который и приводил нас прямо к деревне. Весело было мчаться с горы целых полтора километра, совершенно не прилагая к этому никаких усилий. Наконец мы добрались до деревни. Дедушка с бабушкой жили в доме рядом с дорогой у въезда в деревню. Подъехав к дому, мы увидели дедушку, который очень обрадовался нашему приезду. Бабушка пригласила нас к столу и угостила пирогами с грибами и квашеной колбой. Что это были за пироги – объедение! А какая вкусная у них была вяленая баранина! Какие вкусные борщи готовила бабушка!
Во время Советско-финской войны деда ранили в левую ногу. Осколок видимо остался в ноге, и она время от времени болела. В это время дед ходил с костылём или с тростью. И в этот раз он нас встретил с костылём под левым плечом.
Дедушка с бабушкой уже давно были пенсионерами и занимались ведением домашнего хозяйства. На их подворье были голов пятнадцать овец, корова, куры. До сих пор помню, как мои родители помогали стричь овец. Горы шерсти, блеяние овец и ягнят, щелканье специальных, больших ножниц. Когда дедушка работал лесником, у него был конь, белый красавец, жеребец по прозвищу «Серко». Помню, на телеге, ездили в лес косить сено. Мы были тогда маленькими, траву не косили, но грибы и ягоду собирали. Нарвёшь клубники со стебельками целый пучок и по дороге с покоса объедаешь этот букет красных, ароматных ягод.
Ночевать мы остались в сарае, переделанном из бывшей конюшни. Это было просторное и высокое помещение, которое использовалось в качестве комнаты отдыха. Вдоль стен стояли топчан и диван, а посредине стол. К потолку были подвешены вяленые куски баранины, а на стены пучки каких-то трав. Дед с бабушкой предлагали нам ночевать в доме, но так как у них не было будильника, то мы, побоявшись проспать утренний клёв, и чтобы не тревожить стариков, решили ночевать в сарае. Это был испытанный способ не проспать на рыбалку. Укрывшись одеялами, мы уснули в тишине, в окружении ароматов сухих трав.
К утру всегда становится прохладнее. Я проснулся от холода первым и разбудил брата. Выглянув на улицу, я увидел сильнейший туман. Обычно про такой туман говорят: «Как молоко». По всему было видно, что уже пора выходить. Вывели велосипеды, на которых мы впрочем, сразу не смогли поехать из-за того, что просто не было видно дорогу. Метров триста – четыреста мы вели велосипеды. Потом туман стал не таким плотным и мы, сев на велосипеды, выехали на шоссе, проехали по нему до дамбы пруда.
Об этом пруде надо сказать отдельно. В восемнадцатом веке, в двух километрах от нынешней деревни Гавриловка, в недрах одной из гор Салаирского кряжа были обнаружены полиметаллические руды. С тех пор на этой горе и до сего дня ведётся добыча руды. А поселение, выросшее вокруг получило название Салаир. Когда-то это был один из центров горнорудной промышленности Сибири. Сейчас это небольшой, провинциальный городок с населением около десяти тысяч человек.
В Салаире, в том числе, добывались и серебряные руды. Руду нужно было переработать и выплавить из неё серебро. Поэтому речку Толмовая перегородили в самом узком месте между горами. Получилась дамба длиной около ста метров и высотой около десяти метров. Образовавшийся пруд заполнил низину между гор на два километра длиной. Пруд стали использовать как технологический пруд Гавриловского сереброплавильного завода. Завод был построен в пойме речки ниже по течению. Вокруг завода образовалось поселение, которое ныне именуется деревней Гавриловка, в которой и жили мои дедушка и бабушка. Завода давно уже нет. Лишь как напоминание о нём вдоль реки остались горы чёрного, блестящего, тяжёлого металлургического шлака.
Мы уже знали, где будем ловить карася. Мы проехали по дамбе на другую сторону пруда, поднялись на пригорок, перешли через небольшой заливчик по деревянному мостику, проехали вдоль берега мимо лодочной станции, миновали ещё один небольшой заливчик и, наконец, добрались до нужного места.
Этот берег использовался в качестве пристани для частных лодок. В берег у воды были вбиты металлические штыри и трубы, за которые цепями на замки были привязаны лодки. Здесь были алюминиевые и фанерные вёсельные лодки, сделанные из досок плоскодонки и даже одна моторная лодка, но без мотора.
На берегу были два мостика, длиной метра три или четыре. Их мы называли по фамилиям владельцев: мостик Паниных и мостик Шевченковых. У Паниных недалеко от берега был большой, деревянный дом. У Шевченковых у берега был небольшой садовый домик с участком. Оставив велосипеды на берегу, мы прошли на мостик Шевченковых. Я расположился в лодке около мостика, а брат на мостике. Приготовили удочки, которых у нас было по две, достали насадки для карасей, насадили на крючки хлебные шарики и червей. Закинув удочки, мы стали ждать поклёвки.
Здесь следует сказать несколько слов о наших снастях. Это были самодельные удочки. Удилища мы делали из рябиновых или черёмуховых побегов. Для второго или третьего складня иногда использовали сосновые побеги, которые хорошо высушенные были очень лёгкими, но хрупкими. Складни делали длиной примерно сто шестьдесят – сто семьдесят сантиметров, очищали от коры и сушили. Хорошо высушенные складни обрабатывали напильником или кусочком стекла. Соединяли их между собой металлическими, чаще алюминиевыми трубками, которые плотно одевали на тонкие концы второго и третьего складней. Леска была отечественной (другой тогда не было) диаметром 0,2 миллиметра. Грузила катали из кусочков свинца. В качестве поплавков обычно использовали гусиные перья, закрепляя их на леске с помощью отрезков ниппельной трубки.
Туман начал потихоньку рассеиваться и впереди, сквозь него, круглым оранжевым пятном показалось солнце. Время приближалось к семи часам утра. Впереди, метрах в пяти, сплошным зелёным ковром росли водоросли. Левее водорослей не было, там было старое русло реки, и глубина метров пять. Правее был небольшой мелкий заливчик. Там, где одиноко торчали из воды наши поплавки, глубина была чуть больше одного метра.
А вот и первая поклёвка! Один из поплавков у моего брата, чуть шевельнувшись, немного погрузился в воду и лениво поплыл от берега. Подсечка! Удилище согнулось в дугу. Кто-то на другом конце снасти упорно пытается уйти в глубину. Видели бы Вы в этот момент моего брата! Весь сосредоточенный, в глазах огонь, обеими руками схватив удочку, он выводил к берегу рыбину. Подсачека у нас не было, поэтому выводить рыбу пришлось вдоль мостика к берегу. Я оттолкнул от мостика лодку и в образовавшийся коридор Дима вывел на мелководье карася. Как только он оказался у берега, я схватил его руками и вытащил из воды.
Да, это был карась. Но какой! Сверкая серебром в лучах восходящего солнца, он бился в траве на лугу. Веса в нём было граммов восемьсот. Мы никогда до этого не ловили таких рыбин. Переложив рыбу в лодку, на дне которой была вода, мы продолжили рыбалку.
В наших краях встречаются два вида карасей: белый и жёлтый. Белый карась вырастает гораздо крупнее жёлтого. Поймать жёлтого карася больше двухсот – трёхсот граммов это большая редкость. Жёлтый карась обычно обитает в небольших, мелких прудах. Тот, которого мы поймали, был белый, серебряный карась. Пойман он был на хлебный шарик.
Теперь поклёвка у меня! В результате на берегу оказался ещё один карась такой же величины. В течение часа мы поймали шесть примерно одинаковых карасей. Потом клёв совершенно прекратился. Посидев ещё около двух часов с удочками и не увидев больше ни одной поклёвки, мы искупались и, позагорав немного на лугу, отправились домой.
